Адвокат Иван Павлов.
Пять месяцев назад по подозрению в разглашении государственной тайны арестовали Ивана Сафронова, в прошлом известного журналиста, на тот момент работавшего советником главы «Роскосмоса». С тех пор он находится под стражей. Адвокат Иван Павлов рассказал, как продвигается процесс, почему его подзащитному не дали поздравить мать с днем рождения и как сегодня чувствует себя Иван Сафронов.
— Ивана Сафронова арестовали ровно пять месяцев назад. Удалось ли следствию представить защите документы, которые можно серьезно разбирать на предмет виновности Ивана?
— Нет. К сожалению, нам так и не удалось получить доступ к этим материалам. Несмотря на то, что мы не видим никакого процессуального интереса скрывать от нас эту информацию. Прежде всего интересуют те самые электронные письма, в которых ФСБ усматривает государственную тайну. Напомню, Ивана Сафронова обвиняют в том, что он в этих письмах передал некую информацию в 2017 году. Ясно, что за три года из памяти стираются многие обстоятельства. Дословно воспроизвести письма, отправленные три года назад, мало кому удастся. Мы просили следствие предоставить эти письма. Чтобы он мог дать какие-то пояснения, сказать, из каких открытых источников была получена та или иная информация из этих писем. Но следствие почему-то скрывает от нас эти документы.
— А как вы можете вести защиту своего клиента, когда происходит такое? С точки зрения закона.
— Мы считаем, что в отношении Ивана Сафронова нарушено основополагающее право на защиту. А именно — право знать, в чем его обвиняют. Мы говорим об этом во всех инстанциях, которые проходит дело. Мы утверждали это и на стадии избрания меры пресечения, на стадии продления срока содержания под стражей. Но суды пока не реагируют на это нарушение должным образом и удовлетворяют все ходатайства, с которыми туда обращаются следователи ФСБ.
— 4 декабря стало известно, что следователи ФСБ обратились в Минобороны (скорее всего, к ГРУ) с просьбой провести экспертизу данных, которые Сафронов, по версии обвинения, передал представителям зарубежной спецслужбы. Видимо, речь идет о том, насколько достоверны те сведения, которые Иван якобы передал чешской разведке. Не свидетельствует ли это, что следствие решило проверить версию самого Сафронова, суть которой в том, что вся информация, собранная им как журналистом, бралась из открытых источников?
— Видите ли, я не могу комментировать, например, информацию о назначении экспертиз. К сожалению, есть некоторые ограничения. Но я скажу так. В каждом подобном деле, где речь идет о госизмене, шпионаже или разглашении государственной тайны, следствие должно установить процессуальным путем, является ли информация, в передаче которой обвиняется лицо, государственной тайной. Это решается экспертным путем. Назначается соответствующая экспертиза по определению достоверности и степени секретности сведений. И в каждом таком деле есть заключение от профильных экспертов. Если речь идет о военной тематике, то обращаются в Генштаб, по профилю.
Что касается назначенных экспертиз в деле Ивана Сафронова, я, к сожалению, под ограничениями и не могу ничего прокомментировать.
— По вашему опыту, как долго готовятся экспертизы в подобных делах?
— По-разному. В среднем где-то один-два месяца.
— В октябре Иван просил разрешить поздравить маму с днем рождения по телефону. Ему было отказано. Что является предлогом для таких действий следствия, и можно ли это расценивать, как давление на Ивана?
— Вообще, нахождение в следственном изоляторе у нас превращается в узаконенную пытку по отношению к подследственному. Большинство из тех, кто содержится под стражей, не заслуживают такого отношения к себе. Эти люди не опасны, никого не убили, никому не причинили никакого вреда. И ясно, что Иван Сафронов никуда не скроется, потому что столько человек за него поручились, что их репутация просто не позволит ему скрыться. Несмотря на это, его держат под стражей, да еще и в изоляторе с одними из самых жестких условий содержания, в Лефортово.
Да, следователь запретил ему позвонить матери в день рождения. Он мог так сделать, потому что он самостоятельная фигура, которая законом уполномочена на решение, в том числе, этого вопроса. Можно ли разрешать свидания, можно ли сделать звонок. Но насколько следователь здесь прав — это не столько правовой вопрос, сколько нравственно-этический. Каждый для себя должен решить, правильно ли следователь поступил, отказав Ивану Сафронову в звонке в юбилей матери, чтобы поздравить ее. Да еще и под тем предлогом, что он может с матерью обсуждать задания иностранных спецслужб. Это глупость полнейшая, но закон позволяет.
— Какое сегодня моральное состояние у Ивана?
— Держится он бодро, если можно так говорить о человеке, который обвиняется в совершении особо тяжкого преступления и до сих пор не понимает, в чем его обвиняют. Иван — молодец. Он держится так, как должен держаться настоящий мужчина.
Беседовал Петр Годлевский
Источник: